Книга Марионетки в ящике - Ли Льеж

У Соры дрогнули губы, но она не расплакалась, а прыснула от смеха.

– Козу-тян, не могу поверить, что мы с тобой преспокойно обсуждаем такие жуткие темы! Про смерти, про убийства!

Смех получился несколько нервный, но Козетта с удовольствием к нему присоединилась.

– Жизнь заставила, не иначе. Сора-тян, я просила не называть меня Козу-тян, помнишь?

– Помню, – Сора повернулась к ней лицом и в её чёрных узких глазах зажглись лукавые огоньки, – а как насчёт Дори-тян?

– Это Долли-тян, да? – догадалась Козетта. – Да я не против, зови. В конце концов, это моё настоящее имя. Означает «Куколка». А ты ведь любишь кукол…

– Только одну, – вздохнула Сора.

В эту ночь Козетта спала очень крепко. Так безмятежно ей не приходилось спать уже давно. Никакие кошмары, никакие призраки не вторгались в её сны, никакие звуки не беспокоили чуткие уши. Только проснувшись рано утром Козетта поняла причину своего крепкого сна: ночью дом не издавал никакого скрипа. Он как будто затаился на время, вынашивая новые коварные планы. Но при свете утреннего солнца даже такие мысли не казались пугающими.

Весело напевая, Козетта умылась, причесалась и убрала в ящик стола два пистолета – свой и Бодлера. В бумажнике убитого она на всякий случай ещё раз хорошенько порылась. Документов там не было, только фотографическая карточка Ли и некоторое количество денег. Ну не станет же такой мастер как Бодлер носить с собой улики!

Козетта захлопнула бумажник и ещё раз порадовалась, что загадочный Создатель доверил ей такую подходящую роль. Но если это была репетиция, то кого же ей предстоит убить на самом Спектакле?

Глава 21

Сора

Кажется, я подружилась с Козеттой. Ха-ха! Кто бы мог подумать: я – и она. Просто вторая Хина-тян на мою бедную голову. Хотя о чём это я… Хина была совсем не такая. Она уж точно не стала бы стрелять в живого человека, ведь это же добрая Хина, милая Хина, самая заботливая и трепетная Хина… А я стала бы. Я помогла Козетте убить Бодлера и ничуть в том не раскаиваюсь. Может, я и в самом деле чудовище?

Наверное, я потому и не умела от оспы, что на самом деле я гораздо сильнее, чем до сих пор сама о себе думала. А Козетта – она просто фантастически сильная. Сравниться с ней может разве что Куница, но не Бен и не Ли.

Последний день был чрезмерно странным. Произошло столько всего, чего по определению случиться не может, что начинаешь сомневаться в здравости своего рассудка: что из этого было, а чего не было? Мы действительно побывали в загадочной комнате в мезонине? Мы действительно узнали «роли» друг друга? Ощущение такое, что наша история движется к финалу, но от этого и жутко, и весело.

Есть вещи, в которые почти невозможно поверить. Например, Куница, целующий мою руку, – это что-то из области диких фантазий, а не реальности. В моей стране никто никого не целует, поскольку это верх неприличия. Матери не целуют своих детей, братья не целуют сестёр. Нравы европейцев не столь строги, но даже просвещённые люди Запада не целуются просто так, без всякой причины. С чего это Кунице вздумалось прижиматься губами к моей руке?

Я ничего не поняла, испугалась и решила просто забыть этот чудной и двусмысленный эпизод. И ничего у меня, конечно, не получилось. Люди порой ведут себя так странно, что лучше даже не искать объяснения их поступкам. Но просто взять и вычеркнуть их из своей памяти невозможно.

А что я сделала? Я всего-то призналась ему в подлоге. Или как это называется, когда берёшь что-то, принадлежащее человеку, без его согласия, и оставляешь взамен что-то своё. Мне нужно было кому-то об этом рассказать, а выбор тут небольшой: или Куница, или Козетта. Вот и рассказала, получив вместо слов порицания или утешения поцелуй руки. Наверное, я совсем не разбираюсь в людях.

Вчера ночью, когда Козетта ушла спать, мы с Хиной ещё долго сидели на ступеньках и вглядывались в звёздное небо. Непонятно отчего мне было очень хорошо, уютно и спокойно. Хина расслабленно лежала на моих руках, вглядываясь в осеннюю черноту, и слегка улыбалась краешками губ. За минувший год я научилась узнавать и чувствовать её улыбку.

Странно, что с этой Хиной мы провели почти столько же времени вместе, сколько и с настоящей Хиной, которая уже мертва. Письмо от родителей моей подруги, переславших мне последнюю память о ней, было деловым и коротким: кажется, там было написано, что Хина сама просила перед смертью вернуть эту старую куклу мне. Удивительно знать, что она помнила обо мне в последние дни своей жизни и просила о чём-то для меня.

Ночью я спала очень крепко и без сновидений. Выйдя утром на балкон, сразу нашла глазами плохо утоптанный холмик внизу. Я почему-то подумала, что Бен, которому «посчастливилось» жить прямо над недавней могилой, тоже должен сейчас стоять на балконе и смотреть вниз. Но на соседнем балконе никого не было.

Когда я умылась, оделась и вышла из комнаты, то сразу столкнулась с Козеттой. Она выглядела хорошо отдохнувшей и ещё более привлекательной, чем вчера. Интересно, сколько у неё с собой платьев? Сегодня она снова была одета по-праздничному: в голубой шёлк и многослойный тюль.

– Доброе утро, – поприветствовала меня Козетта, улыбнувшись слегка смущённо, – ты давно проснулась?

– Только что, – ответила я, тоже испытывая это странное смущение, – пойдём вниз?

Мы спустились в гостиную, где нас уже поджидала улыбчивая Доротея с полным набором посуды и яств для завтрака.

– Здравствуйте, молодые госпожи! – экономка наградила нас обеих невероятно широкой улыбкой. – Присаживайтесь к столу!

– Спасибо, – поблагодарила Козетта, склоняясь над блюдом с дымящимися пышками. – Подозреваю, что это очень вкусно.

– Сегодня будет интересный день! – неожиданно решила продолжить беседу Доротея. – Позавтракайте с удовольствием!

Мы с Козеттой разом перестали любоваться пышками и переглянулись. Доротея действительно начала разговаривать намёками?

– А что произойдёт? – осторожно спросила я, не отводя взгляд от лица Козетты.

– Сегодня должен прибыть наш хозяин, наш господин, – охотно объяснила экономка, протирая салфеткой и без того безупречно чистые чайные чашки. – Он просил передать, что очень раскаивается из-за столь длительной задержки и умоляет его простить.

…И моё хорошее настроение, казавшееся таким безмятежным и упоительным, в одну секунду рассыпалось в прах.

Козетта так крепко стиснула резную спинку кресла, что побелели костяшки пальцев. Её лицо приобрело странный зеленоватый оттенок.

– А когда он приедет? – неестественно спокойным голосом спросила она.

– Хозяин уже здесь, но пока не может появиться перед вами, – сообщила Доротея, – пожалуйста, наберитесь терпения. И предупредите молодых господ!

Экономка поклонилась, взяла пустой поднос и вышла из комнаты. Мы с Козеттой так и не присели: новость оказалась слишком неожиданной. Несколько мгновений мы стояли, встревоженно глядя друг на друга, пока в холле не послышались шаги, возвещающие о прибытии мальчиков.